Том 1. Стихотворения 1908-1917 - Страница 59

«Ба! – кто-то из толпы, задетый за живое,
Взял на смех продавца, – чудак же ты, видать,
Что сам сбываешь с рук такую благодать!»
«Эх, – продавец в ответ, – иди ты, братец, к шуту!
Ведь то пойми: сказать Гермесу не в укор,
Он хоть отзывчив, да не скор,
А три обола мне нужны сию минуту!»

1917

На заезжем дворе

Калигула, твой конь в сенате.

Г. Р. Державин.

«А, наше вам! Уже запарившись с утра? –
Среди заезжего двора
Хавронья подошла к извозчичьей лошадке. –
Ну как делишки? Все в порядке?»
«Куда уж там! – вздохнул одер. –
Всю холку сбил и спину стер…
С рассвету до ночи в закладке.
Заездили совсем. Подохну. Пропаду.
На что уж стал похож? Иной в мои-то годы…»
«Зато, пожалуй, по труду,
Большие и доходы?»
«Доходы? – Полились тут слезы у коня. –
Ах, лучше б я на свете не жил.
Надысь один седок меня,
Считай, час битый проманежил, –
Гнал во всю прыть, шумел, грозил:
„Смотри ты у меня“. А вылез у сената,
Полтинник сунул. Чем не плата?
„На, – говорит, – подлец, да знай, кого возил“.
Должно, сенатора… Особа.
За что ж меня ругать? С чего такая злоба?
Конь? Ну так что же: конь. Пример, кажись, не нов:
Мне слышать довелось от рысаков соседних,
Что кони тож не из последних.
И случай был, что конь достиг больших чинов
И заседал в сенате тоже.
Да, чушка. Хоть оно хвалиться и не гоже,
А все же…
Да ты ведь не поймешь…. Сказать те не во гнев:
Свинья – ну что свинья? Одна дорога – в хлев.
А конь…»
«Ну, брат, свиней ты уж оставь в покое, –
Хавронья хрюкнула, – всяк знает: в наши дни…
Да наклонись ты, шут. Ведь мы тут не одни.
Я на ухо тебе сейчас скажу такое…
Слышь… не свинья, а вепрь… Он малость мне сродни…
А вот еще… о ней газеты так шумели…
Живет – не нам чета: расперло с отрубей…»
Конь фыркал: «Что ты врешь? Да ты в своем уме ли?
Тьфу! Не поверю, хоть убей!..»

* * *

Не договаривать, конечно, неудобно,
«Секреты» чушкины я б изложил подробно,
Когда бы все слыхал, но – я не виноват –
Я на уши немного туговат.

Тофута Мудрый

В далеком-предалеком царстве,
В ненашем государстве,
За тридевять земель
Отсель,
Средь подданных царя мудрейшего Тофуты
Случилось что-то вроде смуты.
«Разбой! – кричали все. – Грабеж!»
Шли всюду суды-пересуды:
Порядки, дескать, в царстве худы,
Насилья много от вельмож!
Одначе
Хоть бунтовали все, но в общей суете
Верх брали те,
Кто посильней да побогаче:
«Чем лезть нам, братцы, напролом,
Нарядимте послов – Тофуте бить челом;
Проведавши от них о нашей злой обиде,
Царь нас рассудит в лучшем виде».
Но – то ли сам дошел, то ль расхрабрясь от слов
Вельможи главного, злодея Протоплута,
Не допустил к себе послов
Мудрейший царь Тофута.
«Нелепо, – молвил он, – мне слушать их, зане
Все, что известно им, известно также мне.
А ежли что мне неизвестно,
О том им толковать подавно неуместно!»
Но черный люд не сдал: боролся до конца,
Пока не выкурил Тофуту из дворца.
И что же? Не прошло, поверите ль, минуты,
Как власть, отбитую народом у Тофуты,
Присвоили себе все те же богачи,
Да так скрутили всех, хоть караул кричи,
У бедных стали так выматывать все жилы,
Как «не запомнят старожилы».
Пошел в народе разговор:
«Попали мы впросак!»
«Того ль душа хотела?»
«Эх, не доделали мы дела!»
«От богачей-то нам, гляди, какой разор!»
Потолковали,
Погоревали
И богачей смели, как сор.
Жизнь сразу вышла на простор!
Я в этом царстве жил недавно.
И до чего живут там славно,
На свой особенный манер!
Как это все у них устроено на месте
И с применением каких геройских мер,
Вы этого всего нагляднейший пример
В Коммунистическом найдете манифесте.

«Мест больше нет»

Что Николай «лишился места»,
Мы знали все без манифеста,
Но все ж, чтоб не было неясности,
Предать необходимо гласности
Для «кандидатов» всех ответ,
Что «места» тоже больше нет.

«„Власть“ тосковала по „твердыне“…»

«Твердыня власти роковой».

А. С. Пушкин (о Петропавловской крепости).

«Власть» тосковала по «твердыне»,
«Твердыня» плакала по «власти».
К довольству общему, – отныне
В одно слилися обе части.
Всяк справедливостью утешен:
«Власть» в подходящей обстановке.
Какое зрелище: повешен
Палач на собственной веревке!

Сваха

(Монархическая)

«Раскрасавица ты, моя райская птаха! –
Улещала молодку Лукерьюшку сваха. –
И откуда набралась ты вольного духу?
Вот послушай старуху!
Все добра вить тебе я желаю: